Суббота, 23 апреля
Ночь. Собираю вещи. Побыстрей бы уже в поезд. Полсумки занимают книги. Я же столько не прочитаю в дороге! Зачем? На всякий случай. Последний раз подхожу к компу. Выдёргиваю из розетки – уезжаю надолго.

Утро. Ненавижу, когда меня провожают. Мы как всегда первые припёрлись на вокзал с мамой. Зачем? А вдруг были бы пробки! В субботу. Ну-ну. Ох, металлоискатели поставили на входе. Я вся звеню. Все звенят. Рядом стоит равнодушный мент. Я успела бы пронести уже десять бомб и один гранатомёт. Справедливый вопрос: Зачем нужны металлоискатели?? Да, ещё. Ненавижу ёбургский вокзал. Грязно, чебуреки, хачики и толпы людей с сумками и паникой на лицах. Все вокзалы такие, но наш вдобавок примелькался уже за долгие годы жизни.

Поезд. Ну наконец-то! Обожаю поезда. Готова нюхать мазут и обниматься с проводниками. Никакие самолёты с поездами не сравнятся. Мама десять раз напутственно попрощалась и никак не хочет уходить из вагона. И не она одна. Толпы родителей. К Юле Жук опять пришли мама и папа сразу. Бабушки не хватает, которая в прошлом году так колоритно махала рукой под «Прощание славянки». Все стоят на перроне. Что за печаль в глазах? Мы же не на фронт, мы вернёмся... Тронулись. Звучит, как девиз.
Соседи по купе - Даша, Юля и Наталья Алексеевна. А как же я буду громко материться во сне?
Все вокруг яростно поглощают дошираки и думают, что бы такое съесть, чтобы в Москве меньше тащить. Я убедительно пытаюсь читать «теорию литературы» на верхней полке, но не очень получается. За окном что-то безрадостно-серое, в лесу ещё лежит снег, делаю концептуальные фотки полей и азизиных носков. Азиза взяла в поезд кулич. Дилемма – сегодня будем есть или завтра? В результате съели в половине первого ночи. Вкусный был, кстати, домашний. Это так смешно... верующими нас назвать нельзя, а как праздник – так отмечаем)

Воскресенье, 24 апреля.
Подъезжаем к Москве. Алла, как всегда, проснулась позже всех и в панике, расталкивая очереди, чистила зубы, когда мы уже ехали по городу.
На перроне нас героически встретил ранним воскресным утром выпускник девятки, Саша Лысков, если не ошибаюсь. Я его очень смутно помню – слишком молодая была, когда выпускался)) Он о Москве знает, по-моему, больше, чем москвичи. Устроил нам пешеходную экскурсию. Потом к нему ещё два наших выпускника присоединились, Артём Юнусов и ещё один Саша. Благодаря моей оговорке и Юлиной извращённой фантазии у нас появилось чудесное слово – секскурсоводы) Я уже начинаю ориентироваться в Москве, хотя ни разу не жила дольше двух дней, всё проездом. Тёплый солнечный день. Чувствую себя человеком, без сумок и без куртки ходить куда приятнее. Попали в музей Маяковского. Поразила цена. 20 рублей за вход. Дешевле, чем за проезд. Искусство, оно, конечно, бесценно, но всё-таки..) А музей милый. Весть такой.. футуристическо-индустриальный. Но и он не обошёлся без отвратительных музейных бабушек, которые ходят за тобой по пятам и не дают спокойно дышать.

Жизнь кипит. Пока ходили кругами вокруг Чистых прудов, выискивая свободную скамеечку, встретили по пути фаерщиков с тренировочными поями, митинг каких-то леваков, парней, аскающих, но не на гитарах, а на волынках. И, как назло, именно к этому моменту у меня разрядился фотик. Пыталась заряжать от космических вибраций. Не вышло. Весь день с ним ходила, фоткала всё, что не приколочено, слышала от прохожих презрительное «Туриистыыы..» вслед. Ну туристы. И что теперь? Длинный и насыщенный такой день получился. Странно. Даже Москва на меня произвела не такое угрюмое впечатление, как обычно.

Слишком рано сели в поезд. Это тебе не фирменный «Урал» с сенсорными унитазами, мягкими диванчиками и нормальным расстоянием между второй и третьей полкой, это «Белогорье» с санитарными зонами, проводницами с украинским акцентом и полками, от которых развиваются шишки на лбу и клаустрофобия. Когда я поняла, что времени до отправления ещё раза на три хватит, чтобы ходить в ларёк, я решила поэпатировать весь вокзал своими трениками из серии «я постирала их Лаской - магия пожёванных и заляпанных штанов», футболкой размера XXL с надписью «истфак УрГУ» и оранжевыми шлёпанцами на босу ногу. Бомжи смотрели на меня с уважением. Купила колу. Никто не оценил мой подвиг, и колу прикончили за 10 минут.

Понедельник, 25 апреля.
Прибыли. Загрузились в автобус. Сидим, вспоминаем отзывы на форуме о двухместных номерах с душем на блок, любуемся утренним Белгородом. Первый тревожный сигнал: нас привезли к зданию, на котором висит табличка «Коррекционный интернат №23». Второй сигнал: нас заводят в это здание. Третий: комната на пятерых без розеток, душ один на этаж. Не надо доверять форумам.
Порадовало местное чувство юмора - Братский туалет. Комната такая, метра так два на три, с громадным окном. Окно открыто. На двери – громадная щеколда, больше похожая на модифицированный амбарный замок, если прибежит ОМОН, можно смело прятаться в туалете - дверь будут выламывать долго. Во всей этой комнате пусто, и у одной стены близко-близко стоят два унитаза. Без намёков на перегородку, чтобы, значит, разговаривать с другом, когда долгими зимними вечерами вам будет одиноко... На подоконнике – туалетная бумага с говорящим названием «Что надо».

Неподалёку от братского туалета – братский душ. Тоже без перегородок, в огромной пустой комнате, с одной шторкой на двоих. И таблички на стенах, с надписями для отстающих детей: «Возьми мыло. Я взял/а мыло. Он взял мыло. Вытри руки. Он вытер руки. Я вытираю руки». Мозг выносит солидно.

В комнатах – окна, открывающиеся специальным квадратным ключом. Но я же технический гений! Я ещё в ургушном лагере научилась открывать такие окна ножницами (тогда я похвасталась, и мне пришлось всю смену открывать-закрывать окна всем, кто знал о моём таланте. Ещё одно доказательство тому, что гордыня – один из самых страшных пороков))

Подробно изучив инвентарные списки на дверях нашей комнаты, мы сделали много интересных выводов. Вместо «кровать деревянная, 4 шт.» мы явно видели пять кроватей, вместо «шкаф новый, 2 шт» мы упорно видели один шкаф. Тщательно поразмыслив, мы решили, что раз у шкафа две дверцы, значит шкаф не один. В списке было описано всё, включая обои и подоконник, но к комнате был ещё один странный предмет. Сперва мы подумали, что это тумбочка, но у тумбочки не было дверцы. Это был странный деревянный ящик, закрытый со всех сторон, сзади к нему шёл провод, а спереди было небольшое отверстие с сеткой, как у динамика. Ещё раз заглянув в инвентарный список, мы увидели, что в комнате проживает некий Дима Антоненко. Ничего иного не оставалось, ящик – это Дима, выяснили мы.

С тех пор Дима стал нашим мифическим соседом. Поселился он в ящике, но иногда перемещался под Анину кровать, ту самую, пятую, лишнюю. Именно под этой кроватью мы находили все пропавшие вещи, начиная от моих тапок, хотя каждый вечер я их упорно оставляла у двери, и заканчивая Дашиным лифчиком. Во всех наших проблемах тоже был виноват Дима. Он крал документы, раскидывал мусор, мешал нам готовиться к олимпиаде, и так далее

Кормить нас стали как на убой. И к каждому приёму пищи помимо первого, второго и сухого пайка, состоящего исключительно из яблок (на третий день нас предупредили, что они немытые), груш (они были настолько твёрдыми, что мы клали их на подоконник «дозревать») и печенья «супер-контик»( первые три дня оно нам даже нравилось), нам давали минералку с чудесным названием «Красиво». Благодаря этой воде родились такие звучные фразы, как «дай мне красиво», «наливай красиво» и наконец «бросай пить красиво». Да, ещё были йогурты и киви, но это отдельная история.

Ближе к трём нас повезли на открытие. Экскурсия по БелГУ особенно порадовала. Экскурсоводы были настолько избирательны, что ни слова не сказали об образовании, зато показали центр стоматологических инноваций со стеклянным куполом и люстрой а-ля оперный театр (там так и пахнет стоматологическими инновациями, сразу, как зайдёшь), лекционный зал с фонтанчиком у входа, миниатюрный ботанический сад в университете, и конечно, внутренний дворик с комплексом фонтанчиков, скамеечек, газончиков, цветочков, весь такой чистенький-чистенький... Тут я вспомнила курилку за УрГУ и мне стало стыдно за Родину)) Зато мы на третьем месте в России.
Белгород вообще очень чистый, там всё так благоустроено, цветочки и клумбочки везде, непыльно, нешумно, там приятно прогуляться, но, как мне показалось, жить там очень скучно. Он небольшой, примерно как Орёл, куда мы ездили в прошлом году, с большим частным сектором, с улицами, по которым спокойно гуляют кошки... Действительно, очень спокойный.

А для самого открытия организаторы, конечно, постарались. Тут были и «дети на спидах», танцующие какие-то странные танцы, и разные вокальные ансамбли, и какие-то бешеные кавказские пляски... Тодоров (председатель жюри) не придумал речь, вышел на сцену и долго здоровался с ведущими за руки. Он уже старенький, ему восемьдесят лет исполнилось, оказывается, но трогательный такой.. В нём чувствуется интеллигентская жилка, он мне напоминает Нелли Фёдоровну, которая даже к первоклассникам на Вы обращается; до сих пор помню, как он мне в прошлом году медаль вручал, такой забавный..

Вторник,26 апреля.
Первый тур. Всё началось с того, что я принесла олимпиаде жертву) В кабинете, куда нас отвели, была доска с металлическим желобком для мела внизу. И я со всей дури, когда меня кто-то толкнул, случайно проехалась по нему плечом. Порвала рубашку, прорезала руку, « окропила кровью доску – символ учёбы», как мне потом со смехом истолковывала Аня.

На анализ прозы дали рассказ Олеши «Вишнёвая косточка». Текст, кстати, очень даже. Только я настолько ушла в какой-то астрал при анализе, что не рассчитала время. Первый час я копалась в тексте, потом два часа чертила какие-то схемы и таблицы на черновике, исчертила половину тетради, и только в начале четвёртого часа села писать, сразу на чистовик, естественно. Дописывала просто диким паническим почерком, за два часа расписать 18 страниц схем просто нереально. Наверное, треть записей проигнорировала. Получилось страниц 20 текста, рука просто отваливалась. Дикий высад был, когда вернулись в нашу.. Эмм.. палату, я открыла книгу и увидела, что вчера вечером не дочитала до главы про Олешу четыре страницы. На подоконнике начали подозрительно скапливаться запасы невостребованной еды. Вообще, это всё Дима виноват.

Среда, 27 апреля.
Второй тур. Самое сложное – проза – уже позади. Поэзию всегда анализировать легче, особенно сопоставительный. А теорию все и так всегда валят, так что настроение было какое-то более приподнятое. И всё-таки не пять часов сидеть, а четыре. Дали три стихотворения, про Петербург. Блоковское, северянинское и некой Берберовой, о которой раньше вообще никто ничего не слышал. Я решила пойти по своему чудесному выработанному методу, долго рисовала схемы на черновике, опять дописывала в диком темпе, задержалась чуть ли не на десять минут после официального времени сбора работ, и в последнем абзаце написала какую-то невообразимую хрень. Опять по 20 страниц. Это уже становится традицией. За 20 минут до конца честно боялась, что у меня отвалится рука.
Вечером валяли дурака – завтра выходной. Рассказывали друг другу о своей горестной личной жизни, вспоминали детство и бурную молодость, сплетничали, ржали над странными фразами вроде «убей меня об Кремль»; я научила всех божественной карточной игре «верю-не верю», она же «пиздишь- не пиздишь», спасибо Гене. Торжественно заслужила титул главного Пиздюна. Плохо звучит, да, но титул почётный, обыгрывала всех.

Юля уговорила поучаствовать в конкурсе чтецов. Договорились, что если я прочту своё, то она прочтёт «Амстердам», чудесное стихотворение про то, как она станет шлюшкой, её убьёт молодой человек, про наркотики и так далее... После стихотворения о Понтии Пилате. А из уст маленькой и скромной (только на первый взгляд, мы-то все теперь знаем, какие черти водятся в тихом омуте, да, Юль?) девочки это звучало вообще огого... Ходили под дождём и декламировали друг другу стихи. Романтика))

Кстати, о дожде. Погода была прекрасная. Я за всё время не то что пальто – кофту ни разу не одела, стабильно было от 20 до 25 градусов. В Белгороде всё цветёт уже, яблони, вишни, абрикосы, черёмуха... Я ходила босиком по траве. Завидуйте.

Четверг,28 апреля.
Ездили на Прохорово поле. Бессмысленно и беспощадно. Отказаться от экскурсии нельзя – нет второго педагога, чтобы нас оставить. Я ничего не имею против путешествий по местам боевой славы, но мы туда ехали в душном автобусе час с лишним, обратно столько же, а там в общей сложности провели минут 20. Зачем? Ради фотографии с танком? Меня затащили в местный храм. Настолько левой я себя не чувствовала давно. Последний раз в церкви была лет в восемь, хотя меня даже когда-то крестили. Надела платочек, зашла внутрь, с удивлением увидела, как куча девушек из нашей делегации бросается ставить свечки, креститься, молиться... Мне стало настолько не по себе, что я решила всех на улице подождать. А вообще Белгород оставил впечатление очень религиозного города. Напротив университета – университетский храм, министр на церемонии открытия говорит про год канонизации какого-то святого, выступления на концерте тоже с каким-то патриотическо-православным уклоном, экскурсия в два храма...

Во второй половине дня был конкурс чтецов. Наталья Алексеевна проявила просто верх нетактичности, предлагая нам с Юлей отказаться от участия, потому что остальные не успеют подготовиться к третьему туру. То есть как на прохорово поле ваше – так мы безоговорочно едем, а как на конкурс, который, по идее, является частью олимпиады, - отказывайтесь. Фигвам. Индейская народная изба.

Свердловскую делегацию запомнили все. Сначала вышла я и прочитала что-то такое высокопарное, содержание которого сводилось к тому, что всё говно, и мир вокруг нас искусственный (ко мне потом даже какая-то девушка подошла, попросила «для личной коллекции» стихотворение, нежданчик), а потом вышла Юля, нежным голоском прочитала про «тропинку прокуратора Пилата», а потом жахнула «Амстердам». Вы бы видели лица жюри и НА!!! Даже Азиза сидела в каком-то культурном шоке. И все сразу набросились на меня. Ты, ты Юлю подговорила, больше некому!! Дожили. То есть Алла у нас самая порочная тут? Но это был однозначно успех) Мест мы, естественно, никаких не заняли, куда там. Зато из меня получился хороший прорицатель. Я с точностью угадала, что первое место займёт девочка со стихотворением про ВОВ, второе – мальчик, подозрительно похожий на Коровина, читавший что-то из серии «Родина, как я тебя люблю, пашни, пашни, пашни», а третье – девочка, которая писала что-то про птичек.

Вечером весело готовились к третьему туру, обсуждая всех женщин Бунина, ориентацию Цветаевой и древнегреческие сплетни с оттенком мифологии, про златокудрого Зевса и всех его баб. И ругались умными словами.

Пятница, 29 апреля.
Теория. Задания удивили. Я даже угадала две угадашки, и, как мне казалось, написала шикарный историко-культурный комментарий, так как 20 век я знаю очень даже прилично, был очерк Булгакова «Москва Краснокаменная», который я комментировала страниц 10 подряд. И с четвёртым заданием повезло, вместо тупых биографий - написать статью о неологизмах в творчестве Маяковского, которого я чуть ли не наизусть знаю. А пятое – бред какой-то. Письмо от имени Горького написать Чуковскому. Никаких тебе «охарактеризуйте художественное своеобразие», где можно побросаться умными словами, никаких статей в словарь... Странно. Но хорошо.

Результаты, как мы подсчитали, должны быть поздно ночью, мы решили почему-то, что поэтому их утром привезут. И вот, вечер, мы сидим, играем в карты, я только что помыла голову, и тут звонок (а к автобусам нас созывали тремя звонками). Длинный такой звонок. Не нам. Я стою перед зеркалом и равнодушным таким голосом говорю: «продолжительный звонок – сигнал к немедленной эвакуации». А на меня девочки смотрят, как на психа. А я: «в правилах сегодня прочитала, пока обед ждала, не смотрите на меня так». И тут топот раздаётся. Я инстинктивно выбегаю, вижу, что все бегут вниз, сама бегу, красииииивая такая, зашибись, с мокрыми волосами, босиком и в истфаковской футболке, по дороге, где-то между вторым и первым этажом понимаю – РЕЗУЛЬТАТЫ. А там уже мясо около списков. Кто-то дерёт на себе волосы, кто-то орёт, кто-то с радости пихается локтями, а я всё фамилию свою найти не могу. Нахожу. Лучше бы не находила. 99. Мерзкая такая цифра. Лучше гораздо, конечно, чем в прошлом году, значит, должна в призёры попасть. Но что-то заднее подсказывает, что это плохо. Квота- 25 %, смотрю в списки – и точно. 104, 106, у кого-то вообще 117... Смотрю внимательнее. Проза – 40. Нежданчик. Хорошо написала. Поэзия – 37. Тоже неплохо. Теория, блядь, сука,22. Почему 22, если я там огого всё написала? Смотрю результаты других наших девчонок. По алфавиту рядом только Алёна Коркина. Мы с ней в прошлом году призёрами были вместе в десятых. И у неё 99. Мэджик. Я уже слышу в толпе чей-то победный рёв и голос тётки из оргкомитета: « в течение часа подаём заявления на апелляцию...»

И тут во мне воспылал дух возмущенного Саши Вепшина. «сейчас я этой комиссии задам»... НА тут же подсуетилась и своими уникальными методами посчитала, что проходной балл будет 105. Терять нам с Алёной было уже нечего, снизят – так снизят, в призёры уже всё равно не попадаем. Написали гневные заявления. И в половине второго нам объявили, что апелляция всё-таки будет утром. Спасибо, любимый оргкомитет, вечных тебе дней процветания...

Никогда не ходите по корпусу после объявления результатов, это опасно для жизни. Из-за всех углов на Вас будут бросаться зарёванные девушки и их счастливые враги, которых они будут стремиться незаметно растерзать под шумок. А все остальные будут ходить либо с кислыми, либо с гневными рожами, в зависимости от степени моральных повреждений. Интересно, у меня рожа была кислая или гневная?

Суббота,30 апреля.
Апелляция вместо завтрака.

Это была самая живописная картина за всё время олимпиады. Вот я пишу сейчас – и даже вспоминать тошно. С утра нас собрали в актовом зале, пришли самые матёрые из комиссии и по доброй привычке стали нас стращать. Видимо, у апелляции уже сложился плохой имидж – пришло только 18 человек. Нам хорошееенько, раз так триста намекнули, что баллы будут снижать, наорали, напугали, обосрали, сказали заглянуть в словарь и прочитать там значение слова «апелляция». После этого уже два человека решили забрать заявления. К слову, мы уговорили всю нашу комнату подать на апелляцию – у нас комната лузеров. Это во всём Дима виноват. Мы были неумолимы – сидели в коридоре и пели песню про Гагарина, которого я любила – это просто негласный гимн нашей олимпиады. Хотя всё началось с того, что поставила её на будильник. Потом нас разделили по классам, и наш боевой дух стал падать. И баба эта вредная выходила каждые пять минут и пугала нас.

Смотрю – первая девочка выходит в слезах. Семь баллов сняли. Вторая девочка выходит такая же – тоже сняли сколько-то. И вызывают они так неторопливо, мы уже полчаса стоим, а только два человека прошло. И вот Алёна выходит. А она сама по себе девушка такая непугливая, стойкая, хладнокровная - и её просто всю трясёт, плачет. Я думаю, всё... Что они там с людьми делают? Неужели они и меня доведут? Уже даже становится любопытно. А девочка из ожидающих мне отвечает (я, оказывается, вслух думала): «нее, тебя не доведут, ты у нас весёленькая».

Ну что ж, раз не удалось воспитать в себе литературу, буду воспитывать в себе стойкость и наглость. Захожу, сажусь. Так ужасно я себя не чувствовала, наверное, никогда. Но виду не подаю. По крайней мере, пытаюсь вежливо разговаривать, прямо сидеть, разумно смотреть. Я не знаю, где готовят членов апелляционной комиссии. Явно не в педагогическом. Такого потока дерьма я никогда на себе не чувствовала. Причём, говорят они спокойно, разумно, и по сути, ничего плохого не говорят тебе. Когда вышла эта стервозная женщина, мне удалось даже нормально поговорить в мужчиной – он мне объяснил, где у меня ошибки в комментарии
(успел, правда, сказать только о двух, потом вернулась тётка и начала вещать, какое я говно). Я двадцать минут. Двадцать минут добивалась от них хоть каких-то аргументов, причин, ошибок, но они упорно мне ничего не говорили, даже работу не давали в руки, листали только её. Туда-сюда, сюда-туда, раз на тридцать пролистали. И диалог соответствующий.

-Скажите, пожалуйста, какие ошибки я совершила в работе?
-мы не обязаны Вам лекции читать
-Нет, но почему у меня такой низкий балл?
-Потому что Вы не соответствуете критериям
-Каким именно?
-Вы должны сами знать критерии оценки. Мы публикуем их в книгах с заданиями
-Но в этом году были новые задания...
-девушка, Дееееееевушкааааааааааа... Чего Вы от нас хотите, ну чего? Вы хотите, чтобы мы Вам указали на какие-то механизмы, которых, конечно, не существует.... Но они, конечно, существуют, блаблабла.... но они, конечно, от нас не зависят... блаблабла.. но они, конечно, от нас зависят. Ну литератуууура – это же не точная наука, не математика, чего вы от нас хотите? Но вы же должны понимать , что литература требует точности, требует конкретности, а Вы всё вокруг да около..

После таких монологов мне стало дурно. Я правда испугалась за адекватность членов жюри. Одного всё-таки я от них добилась. Они применили ко мне свою любимую отмазу, которая не требует аргументации. Критерий «глубина понимания текста». Я неглубоко понимаю текст, а почему - так это они мне не обязаны лекции читать. Больше они аргументов не нашли.

А ещё эта волшебная женщина долго спрашивала, зачем это я вообще пишу о теме Петербурга, а потом сама возмущалась, чего же это я не рассмотрела развитие темы Петербурга в поэзии, начиная с 18 века, а потом сама же возмутилась, чего это я так много пишу «о второстепенном».
Логика зашкаливает.

Они меня чуть не выгнали из кабинета, настолько я их достала. Но мне не снизили балл! И не довели меня. Меня, конечно, просто трясло от злости, но всё равно. После этого я почувствовала такую гордость за себя, что мне уже было абсолютно наплевать на то, что я не попадаю в призёры. Диплом всё равно бессрочный с прошлого года.
Спасибо апелляционной комиссии. В нашем общежитии не добавили баллов никому. Зато щедро снимали баллы. В соседнем общежитии москвичке добавили девять баллов. Я уже даже не спрашиваю, почему.



Мы настолько привыкли к нашему коррекционному интернату, что уезжать никто не хотел. На подоконниках скопились гигантские запасы еды, дозрели груши, испортились йогурты, напоследок мы приняли гениальное решение и сделали фруктовый салат) но запасы супер-контика уничтожить никто так и не смог. Я, наверное, буду ненавидеть это печенье ещё долго. Звучали предложения заныкаться под кроватью и остаться в Белгороде ещё на недельку)

Было ещё много забавных случаев. Как, например, мы с Юлей пошли искать комнату Натальи Алексеевны, а нашли эвакуационный выход и спуск в подвал (у интерната было довольно странное строение, далеко не линейное). Я светила нам вспышкой от фотоаппарата, мы уже начали спускаться в подвал, как услышали сверху шаги. Замерли. Какой-то мужик резво спускался вниз. Завхоз, наверное, в подвал, который он же и открыл, шёл. Тут он услышал, как я шелохнулась. Испуганно спросил:

-Кто ззздесссь?
(а отвечать-то что-то надо, а то закроет нас в подвале сейчас)
-Эээээээээ....мы.
-Кто.... мы?( а речь у меня от неожиданности путается, и говорю я то-то несуразное, прямо в духе лучших фильмов ужасов)
-Эээээ... мы пришли оттуда,... вернулись...посмотреть,... сейчас идём наверх, пойдём обратно....
( мужик в ступоре, а я вхожу в роль и продолжаю) из тёмного мира....

Тут мы не выдерживаем и начинаем дико ржать, а в подвале такая акустика))) Завхоз, наверное, седой остался.


А Аня нам великолепно играла на ужасном, расстроенном интернатском фортепиано. Но это всё равно было божественно. Она действительно потрясающе играет. Особенно Прокофьева. Вот это тум-пум-пум - пум пум-пурум) посвящённые меня поняли)

А эти скульптуры на газонах, в лучшем духе постмодернизма..) я фотки выложу.
В общем, уезжать не хотелось совершенно, съездили классно.

Воскресенье, 1 мая
В поезде постоянно играли в карты. Особенно в верю-не верю. Ученики превзошли своего учителя, меня чаще стали обыгрывать))

В Москве испортилась к тому времени погода. Ранним утром на улицах были только коммунисты, пьяницы и менты; и наших ... эмм.. Экскурсоводов тоже не было. Пришли девочки-выпускницы и стали водить по холодным улочкам. А мы дико хотели есть, но, видимо, голод культурный был для них важнее. Так что мы отвлеклись от достопримечательностей и стали делать из интернатского мальчика Димы литературного гения. Фамилия была выбрана самая правильная - Куружук (Кузнецова-Русакова-Жук, у кукрыниксов идею спёрли). Написали ему прекрасную биографию. Завтра пост посвящу Куружуку, чтобы все знали, как филологи веселятся)

А на «Урал» мы садились весело. Слишком увлекшись прогулками по холодным улицам, насмотревшись на революционно настроенную демонстрацию, мы слегка задержались, потом купили продукты – ещё задержались, и не подумали, что камеру хранения, куда мы сдали вещи ещё нужно найти. И пошёл полный экшн. Бегали по вокзалу минут двадцать туда-сюда, я уже нарисовала в голове живописную картину, как мы бежим вслед за уходящим поездом, запрыгивая на подножку, но успели)

Понедельник, 2 мая.
Угадайте, что мы делали в поезде? Мы играли в мафию. Что ещё могу делать люди в поезде.. И прямо как я люблю, по нормальным правилам, без мирников, зато с проституткой, маньяком, доктором, комиссаром и тремя мафиями. Пытались доедать остатки белгородских вафель и ныли, как мы поправились от щедрого питания.

З.Ы.
Вот пишу всё это – и кажется, что происходило всё давно, недели три так уже назад. Но всё равно странно засыпать без очереди в душ, без шуток про Диму и без кучи соседей.